Односельчане вспоминают…

Враг пришел в Головино примерно в августе 1941 года. 

Вспоминает Власова Нина Андреевна, коренная жительница с. Головино: « О начале войны мы узнали из сообщения по радио. В июне в нашем колхозе «Путь к социализму» был проведен специальной комиссией отбор лошадей на фронт. В этой комиссии работала и я, потому что была бухгалтером этого колхоза. Главный специалист по лошадям был товарищ Новиков , из района. Через некоторое время лошади были отправлены по назначению, потом эвакуирован остальной колхозный скот – коровы, овцы. В августе 1941 года немецкие самолеты разбомбили нефтебазу в Микояновке ( ныне п. Октябрьский), железнодорожную станцию Долбино. Через Головино проходили небольшими группами наши солдаты, кто пешком, кто на коне. Техники почти не было. К вечеру за нашим домом ( это на Григорьевке) появился советский танк, он прикрывал отступающих солдат. Мы так боялись, что будут стрелять, но обошлось без боя, к утру все наши бойцы ушли к Северскому Донцу в сторону Нелидовки. Никто из солдат не говорил, что они отступают, говорили , что идут на формирование…
Потом в селе появились эвакуированные из Масловой Пристани. У нас в доме жила семья из трех женщин и шестилетнего мальчика из села Ольшань.
Немцы вошли с западной стороны, шли пешком угрюмые и злые, стали обшаривать хаты. Хватали посуду, продукты, скот, все что попадалось. У нас со двора забрали корову, кур, вытащили из ульев рамки с медом. Дважды у нас делали обыск, нашли , закопанные в земле зерно, муку, сало, шинель мужа – все забрали.
Занимались этим староста Панасенко Егор Мартынович и полицай Орлов из Харькова. У меня было двое маленьких детей и я просила оставить хоть муку, ничего не оставили, все забрали до грамма.
Среди немецких солдат встречались поляки, черногорцы, которые говорили , что они не хотят воевать, это Гитлер хочет войны, но скоро ему будет конец. Почти ежедневно немцы гоняли население чистить снег на шпиль, а у меня был грудной ребенок, не могла я его оставлять, пришлось старосте Ильяшенко отдать мужнины сапоги, чтоб не гонял на работу.
Однажды прибежала моя мама и рассказала, что шла по полю и видела, как за селом на Шпилю упал сбитый советский самолет позже мы узнали, что фамилия летчика Шеремет, после войны останки его перенесли в братскую могилу села.
Дважды фашисты захватывали наше село, дважды наши войска освобождали Головино. Но больших боев не было. Во время бомбежки один снаряд попал в дом Остроухова И.А., в котором в это время находился Наумов Яков, он погиб. Были подожжены дома Проволоцкой Екатерины Михайловны, Панасенко Любови Власовны.
Когда последний раз освобождали Головино, шел сильный дождь, немцы бросали технику, вокруг села ее было очень много».

Вспоминает Ковтуненко Надежда Андреевна, жительница села Головино: «Моя старшая сестра Ткаченко Анна Андреевна была дояркой в колхозе. Она вместе с Нарцевым Леонтием Григорьевичем, Нарцевым Романом Григорьевичем, Истоминой Пелагеей, Кобяк Владимиром и Яковлевым Филиппом Павловичем погнали коров к Северскому Донцу. Пригнали к реке, а тут бомбежка. Страсть что было! Стадо спасли, укрыли в безопасном месте. Яковлев Ф.П. остался со стадом, а остальные вернулись домой. Вернулись, а дома – немцы.
В Политотделе, возле леса лагерь военнопленных находился, это место было огорожено колючей проволокой. Зима, лютый мороз, одевать было нечего, а немцы гнали чистить дорогу на Харьков. Обмотаешь ноги тряпками и идешь. Проходя мимо наших военнопленных, бросали им за проволоку еду. Мы видели, как немцы гнали пленных полураздетых, босых по снегу. Мы плакали, сердце кровью обливалось, а сделать ничего не могли.
Во время войны сами на себе пахали, сеяли, молотили. В селе остались только дети, женщины, старики. Однажды, приехали два немца в русской форме, собрали людей напротив дома Марии Трофимовны Ткаченко, где сейчас стоит дом Ярковских и стали агитировать молодежь записываться в их армию и воевать против Красной Армии. Все отказались кроме Панасенко Григория. Его, как забрали, так больше о нем никто ничего не слышал.
Стали немцы молодежь в Германию забирать, мать Ткаченко Пелагеи Анлдреевны посоветовала опустить руки в кипяток, дочь и ее подружка так и сделали. Когда вызвали их в комендатуру, там был врач, который, взглянув на волдыри, заорал что – то по-немецки и девчат выгнали»

Вспоминает Зайцева (Ткаченко) Пелагея Андреевна: «Наше село не сильно пострадало. Немцы стояли за Григорьевкой, наши - на Шагаровке. У нас проходила вторая линия фронта, первая линия – село Топлинка Шебекинского района. Партизан я лично не видела, но люди говорили, что приходили разведчики в 1943 году. Немцев пришло тьма – тьмущая : черногорцы, чехи, австрийцы. Были войска СС. Эти выгоняли жителей из домов, гоняли чистить снег на железную дорогу. А снегу намело в три этажа, прочистим дорогу и едут машины, как по туннелю. Молодежь гоняли снаряды разгружать. Мы с Надеждой Андреевной Ковтуненко( Ткаченко) не стали разгружать и убежали домой. За это нас хотели расстрелять, страху натерпелись!
Очень много немцев было в Круглом лесу, комендант там был очень злой, все с плетью ходил. Всех мужчин из села Журавлевка расстреляли в нашем селе. Мы, девчонки хоронили их, у мертвых лазали по карманам, искали документы. Потом по этим документам родные и узнали о их судьбе, после войны было перезахоронение, останки увезли в Журавлевку.
В политотделе стояли власовцы,но не долго, вскоре их погнали на фронт».

Из воспоминаний Журавлевой М.В.: «Началось второе освобождение села. Наши гнали немцев со стороны Политотдела на Нелидовку. Немцы бросили почти всю технику, шел сильный дождь, кругом грязь. Это было 7 августа 1943 года. После освобождения села на Лондиевке был организован госпиталь, палаты были в клубе, в школе. Многие женщины там работали, выхаживали тяжелораненых. Много умирало солдат, хоронили их в братской могиле, где были похоронены бойцы, погибшие при освобождении села».